На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Хвастунишка

6 788 подписчиков

Свежие комментарии

  • Алексей Яковлев
    Спортсмены ездят по разным городам, у них режим. Но и трахаться хочется. Чтобы спортсмены не нарушали режим и не иск...Чирлидинг – танцы...
  • selyger ger
    Никогда не слышал... не очень сильный голос,  я бы сказал - певица - релакс!Не забудем мы ни ...
  • Ольга Денисова
    скажите, а вот такую котельную, как тут на фоот с кафелем - https://amikta.ru/portfolio/otoplenie-pos-leninskoe можно...Идеи для дома: кр...

МЫ ИХ ЧИТАЕМ В ПЕРЕВОДЕ. Дениза Левертов

http://www.krugosvet.ru/images/1004522_4522_101.jpg

Дениза Левертов ( Denise Levertov ) (годы жизни 1923-1997) - многогранная и яркая представительница американской поэзии пост военного периода.

По ее убеждению, писатель не может быть свободен от мира, в котором живет, и, помимо художественного мастерства, должен обладать пониманием «социальных и политических» реалий (книга эссеистики Поэт в современном миреThe Poet in the World, 1973).

Будущая талантливая поэтесса родилась в Англии в графстве Эссекс в городке Иллфорд 24 октября 1923 года в семье английского священника. Помимо необходимого образования, полученного дома, занималась еще балетом и французским языком.В тяжелые для всех годы Второй мировой войны работала медицинской сестрой. Первый стихотворный сборник был напечатан в 1946 и назывался «Двойной образ» (The Double Image). Вскоре поэтесса вышла замуж за американского писателя М. Гудмена в 1948 и перебралась в США. Вела колонку в журнале «Нейшн» в 1961, 1963-1965. После начала войны во Вьетнаме, приняла активное участие в акциях протеста и митингах, организованных писателями и представителями искусства Америки.

Стихотворения знаменитой поэтессы заставляют нас остановиться и задуматься над теми вещами, которым мы в повседневной жизни не придаем значения, заметить те прекрасные мелочи, из которых складывается наша жизнь. Левертов открывает для нас мир прекрасный в своей красоте и простоте, этот образ отражен в ее стихах «Здесь и сейчас» (1957), «С глазами на затылке» (1960), «О, увидь и почувствуй» (1964). Поиски себя как поэтессы мы видим в книгах Отпечатки (1971), Высвобождение праха (1975) и Молитвы без ритуалов: новые стихи и четырнадцать переводов (1984). Политическая тема затронула эту требовательную душу, так и появились стихотворения книги Танец печали (1967).

Лучшие стихотворения Левертов побуждают читателей прочувствовать описанное мгновенье и вдуматься в его смысл, уделяя особое внимание «несущественным» сторонам окружающей жизни.

Одиночество

Слепой. Я могу на него глядеть, стыдливо, бесстыдно. Он чувствует взгляды? Нет, велико его одиночество. Странная прихоть- досыта глядеть на чужое лицо. Не досыта — хочется еще и еще. В своем мире он сейчас говорит почти вслух. Его губы шевелятся. На них беспокойство. И какая-то радость, почти улыбка. Неощущаемый мной ветерок рябит его лицо, словно воду. Поезд следует к центру, останавливаясь на станциях. Внутри его громкой дребезжащей сутолоки покой, покой молчащих людей — некоторые смотрят на слепого мимоходом, а не жадно, как я,— и внутри этого покоя—его особый покой, не покой, а вихрь образов — только какие они, его образы? Он слепой! И ему все равно, что он выглядит странно, потому что обнаженные мысли играют на его лице, как свет на воде,— он же не знает, что значит «выглядеть». Он слеп от рожденья. И вот он встает и наготове стоит у дверей, зная, что следующая — его. Он считал? Нет, он знает и так. Он выходит, и я за ним. «Разрешите, я вам помогу». «Пожалуйста». Безразличие. Но в тот же миг, когда я слышу его безразличный голос, рука его поднимается, ищет, и мы идем, взявшись за руки, словно дети. Его рука теплая и не влажная, крепкая — такую приятно пожать. И когда он первым проходит турникет, рука его сразу же ждет мою. «Осторожно, ступеньки. А здесь направо. Опять ступеньки». Мы вышли на солнечный свет. Он чувствует ласковый воздух. «Славный день»,— говорит слепой. Одиночество шагает со мной, шагает рядом со мной, не во мне: его мысли одиноки, но его рука и моя так сроднились, что, кажется, словно моя рука, отделившись, идет сама по себе. Я перевожу его через улицу, и слепой говорит, что теперь сам найдет дорогу. Он знает, куда идет: в никуда, наполненное тенями. Он говорит: «Я». 

Перевод А. Сергеева

Городской псалом

Убийства продолжаются, каждый миг Движутся по генетической цепи боль и несчастье, Несправедливость творится сознательно, ветер Несет прах увядших надежд, и все же, Дыша этими испарениями на запруженных людьми тротуарах, Среди искалеченных жизней, бесноватых отбойных молотков, Автомобильных стоянок, режущих глаза Под майским солнцем,—  я увидела Не вокруг, а внутри Тусклого горя, раздробленного мужества и уродливых Бетонных фасадов, другое горе, сияние, похожее На блеск розы, на приют милосердия, И услышала не вокруг, а внутри шума, Напев, который плавно перешел в спокойную улыбку. Ничто не изменилось, только все предстало иначе: Не то, чтобы не стало ужаса, не продолжались убийства, Не то, чтобы я подумала, что больше  не будет отчаяния,— Но некая прозрачность открыла мне некую Благословенную непохожесть, которая и была блаженством. Так сквозь уличную пыль я увидела  Рай.  

Перевод П. Грушко

Меррит-аллея

Словно вечно они гонятся, те, которых мы гоним — под тусклым небом, где, когда зажглись огни, звезда пронзила туман, теперь равномерное непрерывное в шесть наших рядов движение, как во сне... *** А люди — мы сами! — разумные, из нутра машин появляемся лишь у заправочных станций, неуверенно рассматривая друг друга, 
торопливо пьем кофе у автоматов и спешим назад к машинам, исчезаем в них навсегда ради движения —
Тут и там домй за пределами замкнутого пути, деревья, деревья, кусты мимо них, мимо нас автомобили — перед нами обгоняют, подгоняют сзади и слева летят навстречу, слишком блестящие, неумолимо скользят
в шесть рядов на юг и на север мчатся, невнятно бурча...

Перевод А. Сергеева

На уме

У меня на уме женщина невинная, неприкрашенная, но 
искренняя, пахнущая яблоками и травой. Она одевает
сорочку или рубашку, её волосы светло-каштановые и гладкие, и она добрая и очень чистая — без нарочитости но у неё нет фантазии... И есть беспокойная, гуляющая при луне девушка или старуха, или обе вместе, одетая в опал, тряпьё, перья и оборванную тафту, которая знает странные песни но она — не добра...

Перевод А. Караковского

Под дождем

Черное лицо старика под фонарями отливает золотом, словно камешки под водой — старик прогуливает под дождем двух беспородных собак, маленькую и здоровенную, по отдыхающей предвечерней улице. Маленькая верткая тянет в сторону, послушная зову мусорной урны, а здоровенная кучерявая тянет вперед: лоснящийся тротуар сулит ей таинственные соблазны. Дождь усиливается. Старик без шляпы, Он улыбается и бормочет себе под нос. Меняется освещение: бесконечный церковный свод улицы отражает литургически- рдяные ноты. Старик дрейфует меж вожделеньями двух собак. Все трое сворачивают на перекрестке, все объяты своим ощущеньем друг друга, ощущеньем радости, погоды, уличных углов, ленивыми своими разногласиями и сугубо личным молчанием. 

Перевод А. Сергеева

 

 

Картина дня

наверх