| СУМАСШЕДШИЙ Безурожайная, скудная осень,
насупленный, серый, печальный вечер,
земля убогая не плодоносит,
и призрак кентавра зловещ и вечен. Там, по дороге, где степь сухая,
вдоль тополей, что давно облетели,
идет сумасшедший, крича, вздыхая,
в сопровожденье безумья и тени. Вокруг и вдали, на просторах голых, -
холмы, на которых бурьян и кустарник,
и только на мрачных уступах горных
кряжи дубов, узловатых, старых. Вопит сумасшедший, шагая следом
за тенью своей, за своим бредом,
такой же нелепый и безобразный,
как эти неистовые крики, -
косматый, оборванный, тощий, грязный,
с огнями глаз на костлявом лике. Бегство из города... Ужас прохожих,
жалость, брезгливость, брошенный камень,
и торгашей подлые рожи,
и шутки, швыряемые озорниками. Безумец бежит по просторам божьим;
вдали, за иссохшей, горестной степью,
за ржавым, за выжженным бездорожьем -
ирис, нирвана, сон, благолепье. Бегство от мерзости... Сумрак вселенский...
Плоть изможденная... Дух деревенский... Душа, исковерканная и слепая,
в которой не горем сломлено что-то,
мается, мучится, грех искупая, -
черный, чудовищный ум идиота. ЛЕТНЯЯ НОЧЬ Красиво и светло сегодня ночью.
Погашенные рано,
стоят дома на площади старинной
открытыми балконами к фонтану.
В раздвинутом квадрате
темнеет тис, и каменные скамьи
кладут на белый гравий
густые тени ровными мазками.
На черной башне светятся куранты,
за ней луна отбрасывает тени.
И я пересекаю старый город
один, как привиденье. О ПРИЗРАЧНОМ ПРОШЛОМ Человек из казино второго сорта,
где Каранчу как-то раз встречали,
седовлас, лицо усталое потерто,
а в глазах полно и скуки и печали;
под усами цвета пыли - губы вялы
и грустны, но грусти нет - на самом деле,
нечто большее и меньшее: провалы
в пустоту, в безмыслие паденье.
Он еще нарядным выглядит в пижонской
куртке бархатной, изысканной и модной,
и в кордовской шляпе, глянцевой и жесткой,
благородной.
Дважды вдовый, три наследства промотал он -
три богатства унесли с собою карты,
воскресает он, не выглядит усталым
только в приступе картежного азарта
или славного тореро вспоминая,
или слушая рассказы о бандитах,
иль о том, как карта выпала шальная,
о кровавых потасовках и убитых.
Он зевает, слыша гневные хоралы,
что, мол, власти наши косны, злы и грубы!
Он-то знает, что вернутся либералы,
возвратятся, словно аисты на трубы.
Как боится он небес, землевладелец!
Он и чтит их; иногда нетерпеливо
вверх поглядывает он, на дождь надеясь,
беспокоясь о своих оливах.
Ни о чем другом, унылый, нелюдимый,
раб сегодняшней Аркадии - покоя,
он не думает, и лишь табачным дымом
омрачается лицо его порою.
Он не завтрашний, но он и не вчерашний,
плод испанский, не зеленый, не гнилой,
он - созданье "никогда", ненужный, зряшный
плод пустой,
плод Испании - несбывшейся, былой,
нынешней - с седою головой. | САЭТА О саэта, песня цыган,
обагренная кровью Христовой,
вечно - с жалостью, вечно готова
вынуть гвозди из божиих ран.
О саэта, из года в год,
словно лестницу к месту казни,
андалузский народ на праздник
Пасхи тебя несет.
О саэта, старая песня
моего андалузского края,
умиравшему в муке крестной
ты бросаешь цветы, сострадая.
Песня-жалость, нет, не тебе
посвящаю я эти строфы.
Петь хочу не Христа Голгофы, -
а идущего по воде. ОСЕННИЙ РАССВЕТ Хулио Ромеро де Торресу Эта долгая дорога,
серый камень сьерры дикой,
в стороне, неподалеку -
черные быки. И снова: дрок, бурьян и ежевика. От росы все тяжелое
стебли трав. И над рекою
тополиная аллея
узкой лентой золотою. Гор далеких фиолетов
край неровный, сквозь кусты -
первый слабый луч рассвета.
Остромордые борзые - в нетерпенье быстроты. ПРИЗРАЧНОЕ ЗАВТРА Край чуланов, ризниц и альковов,
барабанов и военной истерии,
край, молящийся Фраскуэло и Марии,
душ бестрепетных и духа шутовского -
в нем своя должна быть ясная основа:
Вера в Завтра, Монументы и Витии.
От Вчера пустое Завтра зря родится -
дай нам, Боже, чтоб оно недолгим было! -
нечто вроде душегуба, проходимца,
исполнителя болеро и дебила,
в общем, что-то по французскому фасону,
смесь смекалки и языческого пыла,
только с мелкими пороками - особо
их Испания избрала, возлюбила.
Подлый край, с его зевотой и мольбою,
дряхлый, шулерский, печальный и болтливый,
подлый край, покорный богу, - и бодливый,
если вздумает работать головою;
в нем надолго обожателям сгодится
освящавшийся веками храм традиций,
им отход от их канонов ненавистен -
будут бороды апостольские, будут
светло-желтые светиться нимбы лысин
католически и благостно повсюду.
От Вчера пустого Завтра зря родится -
дай нам, Боже, чтоб оно коротким было! -
что-то вроде палача и проходимца,
исполнителя болеро и дебила -
омерзительным никчемное продлится.
Как опившийся вином, в припадке рвоты
солнце красное замазало кирпичным,
бурым колером гранитные высоты,
и восхода тошнотворные красоты
все в закате есть, слащавом и практичном... Но на счастье есть Испания другая -
край резца и молотка, земля свершенья,
с вечной юностью, которую слагают
этой расы простодушной поколенья;
есть Испания совсем иная - эта
все искупит, не предаст и не склонится,
край идеи, одержимости, рассвета,
с топором в карающей деснице. |
Свежие комментарии