Ханс Бёрли (норв. Hans Børli ; 8 декабря 1918, Эйдскуг, Норвегия — 26 августа 1989, там же) — норвежский поэт и писатель.
Ханс Бёрли никогда не работал за письменным столом, дома он лишь записывал стихи, сложенные им, пока он валил деревья или обрубал сучья, отдыхал у костра или шёл по лесу.
За свою жизнь он издал 16 сборников поэзии и ряд книг прозы.
Бёрли сказал о себе: «Писать стихи было для меня единственным способом жить. Стихи были моей формой общения с внешним миром».
Любовь и нежность к миру, проявляемые в творчестве поэта, делают Ханса Бёрли поэтом всечеловеческим, для которого не существует ни пространства, ни времени, ни наций. Даже социальное зло он описывает без ненависти и злобы, со спокойной уверенностью в том, что у человека можно отнять только материальное:
Ты богат,
у тебя акции, чековые книжки
и собственный автомобиль.
Ты купил сотню гектаров леса
и еще, и еще сотню.
Но тебе не купить закат,
шум ветра и радость людей,
что идут домой по лиловому вереску.
Нас породившие и вскормившие,
леса принадлежат нам.
ИЗ СБОРНИКА «Я БЫ ХОТЕЛ ПОЙМАТЬ ПТИЦУ», 1960
КАРИАТИДА
Вера - это кариатида,
женская фигура среди руин.
Покинутая,
среди обрушившихся камней,
она все еще стоит
во весь рост,
слепоглазая.
Храм - ее вечная ноша -
давно разрушен и служит
прибежищем дикому зверю.
Эти плечи в рубцах
подпирают Ничто -
опустелое пространство,
в котором отчаянно кричат птицы.
ИЗ СБОРНИКА «СЛОВНО КРИК У РЕКИ», 1969
ДОБРОПОРЯДОЧНЫЕ ГРАЖДАНЕ
Сидим в саду под сиренью.
Пьем кофе. Глядим в газеты.
Греция. Вьетнам. Едим песочные пирожные,
а земной шар неспешно движет нас
под вечерними молчаливыми созвездиями.
До чего мы смахиваем на людей! Но это
чисто внешнее сходство. Внутри же
мы пропитаны смертью. Пустота
грохочет в нас, как крик
в бетонированной шахте.
«Выключи радио. Опять про войну и про голод!»
«Выпей кефиру, тебе полезно.»
«Ты не против, если я попозже уйду в кружок шитья?»
Мы едим песочные пирожные -
прочее нас не касается.
А вдруг знаменитую эту бомбу
сбросят сейчас? Что ж,
ничего вроде бы не изменится -
мы давно уже не живые.
РАЗМЫШЛЕНИЯ НА ЛЕСНОЙ ТРОПИНКЕ
Слышишь: голодно воет
стальной волк - мотопила -
по склонам с редкими кубометрами?
И над старыми болотами, где токуют тетерева,
над полигоном ВВС посреди большого леса
кружит четверка искрящихся истребителей
нескончаемой оглушительной каруселью?
Вот и в это голубое царство -
пустынную родину лосей -
вторглись миллионы шумов.
Но что толку печалиться?
Влажная от росы ниточка паутины
не остановит бульдозера.
Что пользы от неспешной
пешей мечты
в эти неукротимые времена нетерпения,
изготовившегося для бега к звездам?
История больше не бродит пешком
по вереску, устилающему землю,
она грохочет в стальной «аджене»
сквозь межзвездные тьмы
слишком высоко ддя моего земного сердца,
тикающего на старый манер
вечерами меж замерзших елей на Буберге.
Великая нежность
Вечерами,
когда звезды спешат на запад
и на землю потихоньку нисходит
покой летнего неба,
ты чувствуешь всем своим существом,
как теплая, добрая ладонь
подхватывает и поднимает все живое.
Великая нежность обнимает мир
вопреки всему...
Весь мир
с его сумасшедшими домами,
танками, детоубийцами,
войнами...
Великая нежность, которая когда-нибудь
создаст Человека.
И тогда у истоков нового летосчисления
черные залежи зла
превратятся в поля пшеницы,
колышущиеся от ветра.
Вот почему
держится жизнь
на планете Земля.
Вот почему
колокольчики все так же синеют
в траве каждое лето.
И птицы все так же золотятся,
летя высоко над полями
в лучах заката.
Свежие комментарии