Фри́дьеш Эрнё Ка́ринти (венг. Karinthy Frigyes Ernő; 25 июня 1887, Будапешт — 29 августа 1938, Шиофок) — венгерский писатель, один из самых популярных авторов в Венгрии первых десятилетий XX века. Известен в первую очередь как юморист, но писал также произведения психологического и научного характера.

Писатель чрезвычайной творческой активности и разносторонности, автор стихов, юморесок и пародий, фантастико-сатирических новелл и повестей, романов и драм, переводчик А. А. Милна и Дж. Свифта.

В рассказе «Звенья цепи» (1929) сформулировал заинтересовавшую психологов и ставшую впоследствии знаменитой теорию шести рукопожатий или «шести уровней разделения».

КЛЯТВА

...Сойдя с корабля, старушка запахнула полы пальто, прищуриваясь под сладкими лучами солнца, и положила авоську на лавку, чтобы отдышаться.

Затем, шамкая ртом, и сама присела отдохнуть на несколько минут. Перед нею – оградительные решетки набережной, внизу – сверкающий Дунай, мост у площади Присяги, за ним – Дворцовая крепость, по левую руку – театр оперетты.

– Какие, однако, странные глупости вертятся в моей голове, – укоряет себя бабуля, – это вам не пустяки! Так оно и есть, таки вспомнила: уж 30 лет, как я не была в Пеште. Эко, какие красивые здесь дома понастроили! Такие я только на открытках видала. А вот это здесь – наверняка театр оперетты. Ох, Боже мой, Боже мой, и во что я превратилась! Кабы не знала, где я нахожусь, подумала бы, что пароход привез меня не туда. Да и что это я себе в голову вбила, что мне непременно надо сойти именно здесь?

Ну, да, мне же хотелось увидеть, убедиться, помню ли я его? Потому что здесь он был, воистину здесь, этот немецкий театр. А там, подальше – цирк, где мы были на представлении лет эдак 60 тому назад. Ох, что-то кружится голова, как будто бродит молодое вино..Небось, от солнца..Знаете, ведь не могу вспомнить о том, что было вчера, зато с тех пор, как сижу на этом пароходе, все, происходившее 60 лет назад, помню отчетливо и подробно. Ну, да ладно, расскажу потом обо всем своему внуку-врачу, хотя он и смеется надо мною, проказник: «Ну, бабуля, как обстоят дела на поприще любви?»
– Да ну тебя, шутник! Он бы, небось, только похохатывал, ежели бы я ему рассказала о том, что именно здесь – клянусь Всевышним! – именно здесь, 60 лет назад (и как это мне пришло в голову именно сегодня?! ) ..Да ежели расскажешь ему это, глупая старушенция, то он, поди ведь, со смеху лопнет-то: «Слышь, бабуля! О любви она размечталась, видите ли!» Ну, да..Ну, да..Но ведь как рассказать об этом, если наступит черед? ..Ведь правда, может все это мне приснилось? Но ежели приснилось, то вот те крест, что это произошло 60 лет назад, и именно на этом самом месте, клянусь вам! И не из пальчика высосано! Хотя столько всего я уже позабыла! Не помню даже, как мы сошлись с моим бедным стариком, да когда он меня впервые поцеловал. А ведь десять детей родили! Вот ведь как бывает.. А вот эта глупость – она осталась в голове..Хотя так ничего из этого и не вышло..Осталось все лишь в моей памяти, и точно знаю, что было это здесь..Да, здесь все и произошло..И ста шагов не прошли, а вроде как вчера все случилось..Вышла я из немецкого театра, – эко, какая проказница! Помню даже, что играли в тот вечер: «Коварство и любовь»! Да, ее, точнехонько эту пьесу! А я была в театре с Мари, старой девицей, прусачкой. Затем она затерялась в толпе и куда-то исчезла.. Я осталась одна, была уже ночь. Но теперь уже все подробно помню! И разве это не чудо? Как будто вчера все происходило..На мне – розовый кринолин, да зеленый шелковый платок. Ох, и пригожая я была, батюшки-светы! Вот только испугалась я тогда сильно. Даже всплакнула: «Мари, Мари!» — кричу. Как же я теперь домой доберусь-то? Да и денег у меня нет, чтобы довезли на перекладных. Хорошенькая история! Ну, поворачиваю я, значит, в сторону набережной Дуная, потому как вдруг она, Мари, свернула к мосту? Иду, и плачу. Да, так оно и было. Как вдруг подходит ко мне такой низенький, шупленький паренек, – не слишком-то можно было рассмотреть его в темноте. И очень уж у него рожа смахивала на сапожника. Я сразу так и подумала: «Небось, сапожник!»

– Ну, что за беда приключилась, барышня? – говорит.
Я так испугалась, прискорила шаг. – Вы, верно, заблудились, барышня, –тут я и расплакалась: «Мари! Мари!»
Но он был так учтив и мил, голос у него был с хипотцой, а глаза – красивые. Потому и вступила я в разговор. А он: «Да я вас провожу, – говорит, – найдем мы Мари!» Ой, Господи, я только всхлипывала. Но продолжала идти вместе с ним. Было странно, что он был одновременно и непорочным, и резким.Так что он первым спросил:

– Как вас величать, барышня?
– Софья.
– А меня – Шандор, – отвечает.
Ну, вот так мы и искали Мари. Везде. Но при этом он разговаривал со мною – такого я еще не слыхала! – как будто мы были знакомы лет десять. Да и он заблудился, – говорит, –значит, мы похожи. Да расспрашивает меня о том, понравилась ли пьеса? – Да, понравилась, – говорю. Да говорит мне о том, что раньше он никогда прежде не встречал такую милую, приятную барышню, как я. И, мол, как чудесно, что мы встретились, будто две рифмы: «блеск» и «плеск». Потому что глаза мои сверкают, как сто звезд. Да говорит о том, читаю ли я стихи? А я говорю ему, что читала только один роман, автор – Лайош Кути, да и то – лищь потому, что была влюблена в его фотографию, что на обложке. После этих слов Шандор стал серьезным, некоторое время шагал молча, не промолвил ни слова. Только шагал рядом. Наконец, я заговорила первой:
– И чего это вы все молчите да молчите?
Тут он остановился. Вижу это так ясно, как будто бы вчера все произошло. Тут он очень тепло, но несколько дрожащим голосом, говорит мне:
– Софьюшка, поцелуйте меня!
– Фу, какой вы глупый! И не стыдно вам?
– Нет, – говорит, – не стыдно. – Потому как, если и есть кто на белом свете, кого можно поцеловать, то это – я.
– Ну..Это..Подойдите же ко мне, господин Шандор.. Не стойте же там, потому что мне холодно..
– Не сойти мне с этого места, – отвечает, – пока вы меня не поцелуете! Потому как я – целый мир, находящийся в печальном рабстве. И только ваш поцелуй, Софьюшка, – это мое спасение, от которого я стану свободным..
– Ну, пойдем же, пойдем же! Не поцелую!
– Так вы не поцелуете меня?
– Как бы не так! Такого маленького и щупленького парня?
После этих моих слов он поднял к небу руку, заклиная:
– Не сойти мне с этого места, – говорит, – клянусь богом Любви, – пока мы с вами не поцелуемся!
– Тогда прийдется вам простоять на этом месте еще сто лет!
– Тогда простою я на этом месте еще сто лет!
– Тогда вы превратитесь в камень!
– Да превращусь я в камень!
– Ну, благослови вас Господь, Шандор..Вот вернусь я на это место через 60 лет, не знаю, застану ли еще вас на этом месте?..
– На этом самом месте и застанете.

Ну, очень я осерчала на Шандора из-за такого его упрямства, и убежала, оставила его..Всего один раз оглянулась. Он, дурачок, все еще стоял, на том же месте. Напряженный, со вскинутой к небу рукой..
Как будто вчера все это происходило..Так и вижу его горящие черные глаза..За спиной – мост с пароходным причалом, в стороне – немецкий театр.. И где это было-то? Точно знаю: вот здесь он стоял..Шагов на сто правее, когда я вернулась обратно..Могу даже точно указать место, где он стоял, если повернусь вот в эту сторону..
Иисусе, Боже милостивый!! Пресятая Дева Мария!! Не покиньте меня!! – старушка хватается за сердце и чуть не падает со скамьи..
– Господи..Пречистая Дева.. Нет..Это сон..Вот он..Стоит на том же самом месте!..
..В ста шагах от старушки, в центре площади, с поднятой для клятвы рукой на постаменте возвышается мраморная фигура. Перед ней – господа в черных костюмах..Делегация.. Они как раз устанавливают венок у подножия памятника. Один из господ делает шаг вперед, вскидывает голову и начинает декламировать:
– «Мы пришли к тебе, Петефи Шандор..»

..Фигура на постаменте стоит неподвижно, с напряженно поднятой рукой: взгляд изваяния устремлен прямо в глаза старушки..