Алекса́ндр Алекса́ндрович Бесту́жев (23 октября [3 ноября] 1797, Санкт-Петербург — 7[19] июля1837, форт Святого Духа, ныне микрорайон Адлер города Сочи) — русский писатель-байронист, критик, публицист эпохи романтизма и декабрист, происходивший из рода Бестужевых. Публиковался под псевдонимом «Марлинский».
Он резко и вместе с тем остроумно нападал на защитников старого псевдоклассицизма, доказывая, что век этого направления, как и создавшая его эпоха пудреных париков, миновали безвозвратно и что литературные староверы, продолжая загромождать словесность этой мертвечиной, только вредят и мешают свободному развитию дарований. Отрицание классических правил и приёмов, как ненужного старого хлама, и требование для поэтического творчества полной, ничем не стесняемой свободы — таковы были основные положения критики Бестужева.
Своими произведениями Бестужев-Марлинский в короткое время приобрёл себе огромную известность и популярность в русской читающей публике. Всякая новая его повесть ожидалась с нетерпением, быстро переходила из рук в руки, зачитывалась до последнего листка; книжка журнала с его произведениями делалась общим достоянием, так что его повесть была самой надёжной приманкой для подписчиков на журналы и для покупателей альманахов. Его сочинения раскупались нарасхват и, что гораздо важнее, — ими не только все зачитывались — их заучивали наизусть. В 30-х годах Марлинского называли «Пушкиным прозы», гением первого разряда, не имеющим соперников в литературе… Причина этого необыкновенного успеха заключалась в том, что Марлинский был первым русским романистом, который взялся за изображение жизни русского общества, выводил в своих повестях обыкновенных русских людей, давал описания русской природы и при этом, отличаясь большой изобретательностью на разного рода эффекты, выражался особенным, чрезвычайно цветистым языком, полным самых изысканных сравнений и риторических прикрас. Все эти свойства его произведений были в нашей тогдашней литературе совершенной новостью и производили впечатление тем более сильное, что русская публика, действительно, ничего лучшего ещё и не читала (повести Пушкина и Гоголя явились позже).
СонЗачем зарницею без гула Исчезла ты, любви пора, И птичкой юность упорхнула В невозвратимое «вчера»? Давно ль на юношу, давно ли, Обетом счастия горя, Цветами радости и воли Дождила светлая заря? Давно ль с родимого порога Сманила жизнь на пышный пир И, как безгранная дорога, Передо мной открылся мир? И случай, преклоняя темя, Держал мне золотое стремя, И, гордо бросив повода, Я поскакал туда, туда!.. Летим - сорвал бразды шелковы Неукротимый конь судьбы, И брызжут пламенем подковы, Гремя о плиты и гробы. Я обезумел, воздух свищет - Всё вдаль и вдаль, надежда прочь. И вот на нас упала ночь, И под скалою бездна прыщет, Над головой расшибся гром, И конь, и всадник, прянув с края, Кусты и глыбы отрывая, В пучину ринулись кольцом. Замлело сердце! Вихрь кончины Мне обуял и взор, и ум. Раздавлен на брегу пучины, Едва я слышу рёв и шум. Вот набегают грозно, жадно За валом вал наперерыв; Уж мой отчаянный призыв Стихает, залит пеной хладной... И вдруг с утёса на утёс, Как зверь, поток меня понёс . . . . . . . . . . . . . . Очнулся я от страшной грезы, Но всё душа тоски полна, И мнилось, гнут меня железы К веслу убогого челна. Вдаль отуманенным потоком, Меж сокрушающихся льдин, Заботно озираясь оком, Плыву я грустен и один. На чуждом небе тьма ночная; Как сон, бежит далёкий брег, И, шуму жизни чуть внимая, Стремлю туда невольный бег, Где вечен лёд и вечны тучи, И вечносеемая мгла, Где жизнь, зачахнув, умерла Среди пустынь и тундр зыбучих, Где небо, степь и лоно вод В безрадостный слияны свод, Где в пустоте блуждают взоры И даже нет стопе опоры! Плыву. На тихом сердце хлад, Дремотой лени тяжки вежды, И звёзды искрами надежды В угрюмом небе не горят. Забвенья ток меня лелеет, Мечта уснула над веслом, И время в тихий парус веет Своим мирительным крылом. Всё мёртво у меня кругом... И близко бездна океана Белеет саваном тумана. ОтветЛитература наша - сетка На ловлю иноморских рыб; Чужих яиц она наседка; То ранний плод, то поздний гриб; Чужой хандры, чужого смеха Всеповторяющее эхо! ОсеньПал туман на море синее, Листопада первенец, И горит в алмазах инея Гор безлиственный венец. Тяжко ходят волны хладные, Буйно ветр шумит крылом. Только вьются чайки жадные На помории пустом. Только блещет за туманами, Как созвездие морей, Над сыпучими полянами Стая поздних лебедей. Только с хищностью упорною Их медлительный отлёт Над твердынею подзорною Дикий беркут стережёт. Всё безжизненно, безрадостно В померкающей дали, Но страдальцу как-то сладостно Увядание земли. Как осеннее дыхание Красоту с её чела, Так с души моей сияние Длань судьбины сорвала. В полдень сумраки вечерние - Взору томному покой, Общей грустью тупит терние Память родины святой! Вей же песней усыпительной, Перелётная метель, Хлад забвения мирительный Сердца тлеющего цель. Между мною и любимого Безнадёжное «прости!». Не призвать невозвратимого, Дважды сердцу не цвести. ТостВам, семейство милых братий, Вам, созвездие друзей, Жар приветственных объятий И цветы моих речей! Вы со мной - и лёд сомненья Растопил отрадный луч, И невольно песнопенья Из души пробился ключ! В благовонном дыме трубок, Как звезда, несётся кубок, Влажной искрою горя - Жемчуга и янтаря; В нём, играя и светлея, Дышит пламень Прометея, Как бессмертия заря! Раздавайся ж, клик заздравной, Благоденствие, живи На Руси перводержавной, В лоне правды и любви! И слезами винограда Из чистейшего сребра Да прольётся ей услада Просвещенья и добра! Гряньте в чашу звонкой чашей. Небу взор и другу длань, Вознесём беседы нашей Умилительную дань! Да не будет чужестранцем Между нами бог ланит, И улыбкой, и румянцем, Нас здоровье озарит; И предмет всемирной ловли, Счастье резвое, тайком, Да слетит на наши кровли Сизокрылым голубком! Чтоб мы грозные печали Незаметно промечтали, Возбуждаемы порой, На веселье и покой! Да из нас пылает каждой, Упитав наукой ум, Вдохновительною жаждой Правых дел и светлых дум; Вечно страху неприступен, Вечно златом неподкупен, Безответно горделив На прельстительный призыв! Да украсят наши сабли Эту молнию побед, Крови пламенные капли И боёв зубчатый след! Но, подобно чаше пирной В свежих розанах венца, Будут искренностью мирной Наши повиты сердца! И в сердцах - восторга искры, Умиления слеза, И на доблесть чувства быстры, И порочному - гроза! Пусть любви могущий гений Даст нам звёздные цветы И перуны вдохновений В поцелуе красоты! Пусть он будет, вестник рая, Нашей молодости брат, В пламень жизни подливая Свой бесценный аромат, Чтобы с нектаром забвенья В тихий час отдохновенья Позабыть у милых ног Меч и кубок, и венок. | ШебутуйСтенай, шуми, поток пустынной, Неизмеримый Шебутуй, Сверкай от высоты стремнинной И кудри пенные волнуй! Туманы, тучи и метели, На лоне тающих громад, В гранитной зыбля колыбели, Тебя перунами поят. Но, пробужденный, ты, затворы Льдяных пелен преодолев, Играя, скачешь с гор на горы, Как на ловитве юный лев. Как летопад из вечной урны, Как неба звездомлечный путь, Ты низвергаешь волны бурны На халцедоновую грудь; И над тобой краса природы, Блестя, как райской птицы хвост, Склоняет радужные своды, Полувоздушных перлов мост. Орёл на громовой дороге Купает в радуге крыле, И серна, преклоняя роги, Глядится в зеркальной скале. А ты, клубя волною шибкой, Потока юности быстрей, То блещешь солнечной улыбкой, То меркнешь грустию теней. Катись под роковою силой, Неукротимый Шебутуй! Твоё роптанье - голос милой; Твой ливень - братний поцелуй! Когда громам твоим внимаю И в кудри льётся брызгов пыль - Невольно я припоминаю Свою таинственную быль... Тебе подобно, гордый, шумной, От высоты родимых скал, Влекомый страстию безумной, Я в бездну гибели упал! Зачем же моего паденья, Как твоего паденья дым, Дуга небесного прощенья Не озарит лучом своим! О, жребий! если в этой жизни Не знать мне радости венца - Хоть поздней памятью обрызни Могилу тихую певца. ЧасыИ дум, и дел земных цари, Часы, ваш лик сияет страшен, В короне пламенной зари, На высоте могучих башен, И взор блюстительный в меди Горит, неотразимо верной, И сердце времени в бесчувственной груди Чуть зыблется приливом силы мерной. Оживлены чугунною стрелой, На вас таинственные роки, И оглашает вещий бой Земле небесные уроки. Но блеск, но голос ваш для ветреных племен Звучит и озаряет даром, Подобно молнии неведомых письмен, Начертанных пред Валтасаром. «Летучее мгновение лови», Поёт любимцу голос лести: «В нём золото и ароматы чести, Последний пир, свидания любви И наслажденья тайной мести». И в думе нет, что упований прах Дыханье времени уносит, Что каждый маятника взмах Цветы неверной жизни косит. Заботно времени шаги считает он И бой к веселию призывный, Ещё не смолк металла звон, А где же ты, мечты поклонник дивный? Окован ли безбрежный океан Венцом валов, - минутной пеной? Детям ли дней дался победный сан Над волей века неизменной? Безумен клик «хочу - могу». Вознёс Наполеон строптивую десницу, Сдержать мечтая на бегу Стремимую веками колесницу... Она промчалась! Где ж твой меч, Где прах твой, полубог гордыни? Твоя молва - оркан пустыни, Твой след - поля напрасных сеч. Возникли светлые народов поколенья, И внемлют о тебе сомнительную речь С улыбкой хладного презренья. ОживлениеЧуть крылатая весна Радостью повеет, Оживает старина, Сердце молодеет; Присмирелые мечты Рвут долой оковы, Словно юные цветы Рядятся в обновы, И любви златые сны, Осеняя вежды, Вновь и вновь озарены Радугой надежды. В день именинАл. и В. М........й Невольный гость в краю чужбины, Забывший свет, забывший лесть, Желал бы вам на именины Цветов прелестнейших поднестъ: Они - дыханию услада, Они - веселие очей. При них бы мне писать не надо Вам поздравительных речей: Желанье счастья без печали В цветах вы сами б угадали... Но - ах! - якутская весна Не зелена и не красна! И здешний май, холодной, дикой, Одной подснежною брусникой, А не лилеями богат. Природа спит, и в поле целом Я разжился одним пострелом, А я слыхал, такой наряд На именины не дарят. Итак, по воле и неволе Пришлось приняться за перо, Хоть я забыл в угрюмой доле Писать забавно и пестро. Примите ж это благосклонно И в шуме праздничного дня Не осудите вы меня За мой привет простой и сонной. В нём правда - каждая черта; Притом же ваша доброта По слуху, по сердцу и дома И вчуже страннику знакома... В краю зимы и дружбы зимной, Поверьте, только вы одне, Ваш разговор гостеприимной Напоминал друзьям и мне О незабвенной стороне. О, будь же добродетель та же И с нею брат её - покой, Как неизменный часовой, У сердца вашего на страже; Да никакой печали тень Не хмурит тихий свет забавы, И, проводив весёлый день, Поутру встанете вы здравы... Да будут ясны ваши сны, Как небо южныя весны, И необманчивы надежды, И перед вами все невежды, По крайней мере, хоть скромны; Совет подруги чист и верен, Знакомых круг нелицемерен, Неутомителен бостон, Ни бальных скрипок рёв и стон! Когда ж на берега великой, На берега моей Невы, Покинув край морозов дикой, Стрелою полетите вы, Да встретят путницу родные, Беспечной юности друзья И все по сердцу не чужие, И вся родимая семья Благополучны и здоровы, И пылки, и разлукой новы, И смех, и радость, и расспрос, И сладкий дождь свиданья слёз!!. Зачем же, искра упованья - Дожить до сладкого свиданья, - В груди моей погасла ты? Но я ступил из-за черты Сорокавёрстного посланья. И мне, и вам унять пора Болтливость моего пера, Но знайте: это всё с начала По пунктам истина скрепляла, Хоть неподкупна и строга; Тут не сплетал из лести кружев Ваш всепокорнейший слуга .........въ. |
ПресыщениеТы пьёшь любви коварный мёд, От чаши уст не отнимая, И в сердце юное течёт Струя восторгов огневая; И упоён, и утомлён, Ты ниспадаешь в тихий сон. Мечтаний рой тебя лелеет, Кропя росою сладких слёз. Так с жадных крыл прохладу веет На жертву неги кровосос; Так в цвете истлевают силы От пресыщенья в пыль могилы. Ты скажешь: «Мил заветный плод, Не дважды молодость цветёт И без желаний волны Леты Шумят всегда у наших стоп!» Но ты и сердцу прежде меты Готовишь гибельный озноб И поздний плач, и ранний гроб. |
Свежие комментарии