Сексуальность так же иррациональна и непонятна, как и сама жизнь: в обеих есть необъяснимая тайна. Разум отключается, когда тебя захватывает сексуальность. Это знает каждый, кому приходилось быть захваченным ею. Не любовью, а чем-то звериным, животным, чего потом стыдишься, но в тот момент ничего с собой поделать не можешь.
И непонятно, почему не сильные и красивые вызывают это возбуждение, а другие, внешне ничем не привлекательные, зато обладающие такой магнетической притягательностью, противостоять которой практически невозможно, как, например, в этой истории.
Порочная Мёдова
От интернов на работе узнал, что самой сексуальной актрисой года по версии, убейте, не помню, какого журнала, признана Кристина Асмус, из сериала «Интерны». Показали мне кусок серии. Точно, очень миленькая девочка. Наелись, видно, наши мужики, роковыми красотками. Потянуло на нежность. Даже с каким - то педофильским уклоном: Варе этой на вид – лет 14-15 , не более.
Недавно помирал от рака мой приятель - коллега. Лежит – высохший и жёлтый, как кленовый лист, глаза только горят, и говорит мне, как шелестит: «Знаешь, о чём я больше всего жалею? Жалею, что десять лет назад не трахнул больную Мёдову! А как хотел! И условия все были…
Мёдова! Её все хотели. Обычно, женщины – пациенты врачами, как возможные сексуальные объекты – игнорируются. Где то на периферии сознания отмечаешь, что да, хороша, ухожена, не дура, но желания – не возникают: ни одна фибра не колыхнётся. Но нет правил без исключения!
По пальцам одной руки могу пересчитать женщин, что шутя, пробивали эту профессиональную броню. И помню их всю жизнь. Мёдова была одной из таких. Доставили к нам её - побитую женщину, тихую пьянчужку, не полных тридцати лет по «скорой помощи». Отлежалась она, отмылась, посвежела, надела голубенький халатик…
И врачей-мужчин повело! Запах порока и разврата, повис в воздухе отделения, как топор! Говоря объективно, Мёдова не была что называется красавицей, но было в ней такое, что будило самые тёмные силы в мужицких органонах. Копна рыжих волос, голубые раскосые глаза. Фигура – как у старшеклассницы, стесняющейся своих недавно обретённых форм. Нежная кожа покрыта мелкими золотыми веснушками…
От прикосновения к этой коже, от запаха её - останавливалось дыхание. Жизнь она вела трудную и от того не было в ней всех этих примочек, свойственных красивым «порядочным» женщинам: глазками не флудила, плечиками не покручивала, пуговку на грудях не теребила. Вела себя робко и виновато.
Навещал её только сын – некрасивый рыжий пацан 6-7 лет, серо и затрапезно одетый. Подолгу они сидели рядком на краю больничной кровати и тихо разговаривали. Периодически мальчишка подкармливали в больничном буфете.
Тётки больничные Мёдову ненавидели люто. Стали доносить, что дежурные врачи приглашают её в ординаторскую «попить чайку», телевизор посмотреть…
Старый наш заведующий покряхтел-посопел и молвил: «Убирать бабочку надо отсюда. Она ведь по простоте, того гляди, любого желающего обслужит. А желающих, как я погляжу….. Да! Будут потом сцены у фонтана!» От греха подальше, волевым решением заведующего Мёдову перевели на долечивание в другую больницу.
Необъяснима эта самая сексуальность! То Мерлин Монро и Роми Шнайдер, то Твигги и Стефания Сандрелли. То Маша Малиновская, то Асмус. Но, клянусь: в подмётки они не годились бы Мёдовой! Недаром её десятки лет помнят все врачи нашего отделения.
Где-то через полгода я встретил Мёдову на улице. Она была в подпитии. Вокруг неё хороводилось человек пять-шесть потрёпанных, поддатых мужиков. Мёдова узнала меня, поздоровалась и улыбнулась. Два верхних резца у неё отсутствовали.
«Что у тебя с зубами, Маша? Что, кто-то из этих кобелей постарался?!»
Мужики заворчали, в самом деле, по-собачьи и угрожающе, надвинулись на меня….
«Хорош, ребята!», - вмешалась Мёдова, - «Это доктор! Он меня, как будто, даже любил… А, доктор?» И Мёдова удивительно радостно и хорошо засмеялась, прикрывая ладонью щербатый рот.
Тина Гай
P.S. В тексте использованы работы французского художника Yarek Godfrey "Женская сексуальность"
Свежие комментарии