Капля росы

В росинке, что рассвет,
С груди лучистой уронив,
На розе оставляет,
Любви к земному дому нет,
Но совершенство мест иных
Росинка нам являет,
Она кругла - хранит она
Подобье сферы той, где рождена.
Пурпурной розе уделив
Надменное касанье,
Грустит в разлуке с небесами,
Печальный перелив -
Ее слеза:
С родною сферой слиться ей нельзя,
Она дрожит, всех сторонится,
Боится оскверниться,
Но солнце жалость ощутит,
Вдохнет ее - и в небо возвратит ...
Душа ведь тоже - капля, луч,
Ее излил бессмертья чистый ключ,
И, как росинка на цветке, всегда
Мир горний в памяти держа,
Она, земным цветам чужда,
Своим лишь светом дорожа,
Смыкает мысли в некий круг, неся
В сей малой сфере - сами небеса.

Так капля манны покидала высь,
Густела, стыла и спадала вниз,
Но оставляла землю в некий час,
К бескрайней славе солнца возвратясь!

К стыдливой возлюбленной

Сударыня, будь вечны наши жизни,
Кто бы стыдливость предал укоризне?
Не торопясь, вперед на много лет
Продумали бы мы любви сюжет.
Вы б жили где-нибудь в долине Ганга
Со свитой подобающего ранга,
А я бы в бесконечном далеке
Мечтал о вас на Хамберском песке,
Начав задолго до Потопа вздохи.
И вы могли бы целые эпохи
То поощрять, то отвергать меня -
Как вам угодно будет - вплоть до дня
Всеобщего крещенья иудеев!
Любовь свою, как семечко, посеяв,
Я терпеливо был бы ждать готов
Ростка, ствола, цветенья и плодов.
Столетие ушло б на воспеванье
Очей; еще одно - на созерцанье
Чела; сто лет - на общий силуэт;
На груди - каждую! - по двести лет;
И вечность, коль простите святотатца,
Чтобы душою вашей любоваться.
Сударыня, вот краткий пересказ
Любви, достойной и меня, и вас.
Но за моей спиной, я слышу, мчится
Крылатая мгновений колесница;
А перед нами - мрак небытия,
Пустынные, печальные края.
Поверьте, красота не возродится,
И стих мой стихнет в каменной гробнице;
И девственность, столь дорогая вам,
Достанется бесчувственным червям.
Там сделается ваша плоть землею,
Как и желанье, что владеет мною.
В могиле не опасен суд молвы,
Но там не обнимаются, увы!
Поэтому, пока на коже нежной
Горит румянец юности мятежной
И жажда счастья, тлея, как пожар,
Из пор сочится, как горячий пар,
Да насладимся радостями всеми:
Как хищники, проглотим наше время
Одним куском! Уж лучше так, чем ждать,
Как будет гнить оно и протухать.
Всю силу, юность, пыл неудержимый
Сплетем в один клубок нерасторжимый
И продеремся, в ярости борьбы,
Через железные врата судьбы.
И пусть мы солнце в небе не стреножим -
Зато пустить его галопом сможем!

Несчастный влюбленный

Счастливцы - те, кому Эрот
Беспечное блаженство шлет,
Они для встреч своих укромных
Приюта ищут в рощах темных.
Но их восторги - краткий след
Скользнувших по небу комет
Иль мимолетная зарница,
Что в высях не запечатлится.

А мой герой - средь бурных волн,
Бросающих по морю челн,
Еще не живши - до рожденья -
Впервые потерпел крушенье.
Его родительницу вал
Швырнул о гребень острых окал:
Несчастный! он осиротился
В тот миг, когда на свет явился.

Тогда, внимая гулу гроз,
От моря взял он горечь слез,
От ветра - воздыханья шумны,
Порывы дики и безумны;
Так сызмальства привык он зреть
Над головою молний плеть
И слушать гром, с высот гремящий,
Вселенской гибелью грозящий.

Еще над морем бушевал
Стихий зловещий карнавал,
Когда бакланов черных стая,
Над гиблым местом пролетая,
Призрела жалкого мальца -
Худого бледного птенца,
Чтоб в черном теле, как баклана,
Взрастить исчадье урагана.

Его кормили пищей грез,
И чахнул он скорей, чем рос;
Пока одни его питали,
Другие грудь его терзали
Свирепым клювом. Истомлен,
Он жил, не зная, жив ли он,
Переходя тысячекратно
От жизни к смерти и обратно.

И ныне волею небес,
Охочих до кровавых пьес,
Он призван, гладиатор юный,
На беспощадный бой с фортуной.
Пусть сыплет стрелами Эрот
И прыщут молнии с высот -
Один, средь сонма злобных фурий,
Он, как Аякс, враждует с бурей.

Взгляните! яростен и наг,
Как он сражается, смельчак!
Одной рукою отбиваясь,
Другою - яростно вцепляясь
В утес, как мужествует он!
В крови, изранен, опален ...
Такое блюдо всем по нраву -
Ведь ценят красную приправу.

Вот - герб любви; им отличен
Лишь тот, кто свыше обречен
Под злыми звездами родиться,
С судьбой враждебной насмерть биться
И уходя, оставить нам,
Как музыку и фимиам,
Свой стяг, в сраженьях обветшалый:
На черном поле рыцарь алый.

Венок

Уразумев, что я венцом из терний,
Из года в год свершая зло,
Язвил Христу чело -
Грех искупить я ринулся в смятенье:
Везде, в саду и на опушке,
Я рвал цветы (мои плоды - цветы),
Я рушил башни красоты,
Которыми венчал мою пастушку.
И грудой тех цветов я любовался,
И думал (пестуя тщету),
Что я такой венок сплету,
Каким царь славы не короновался ...
И вдруг я вижу: древний змей
Мерцает чешуей пятнистой
В цветах, самих цветов немей,
В венках тщеславья и корысти ...
Глупец, своих соцветий славой бренной
Я б осквернил небес венок нетленный!..
Но Ты, кто змея укрощает смело,
Распутай вмиг его силков извивы,
Его сплетенья скользкие развей,
Разрушь мое искуснейшее дело,
Поправ йогами мой венок красивый,
Чтоб умер меж цветов сокрытый змей!
Венком, что сплел я для главы Твоей,
Свои стопы пречистые обвей!..

Бермуды

Далеко, около Бермуд,
Где волны вольные ревут,
Боролся с ветром утлый бот,
И песнь плыла по лону вод:
"Благодарим смиренно мы
Того, кто вывел нас из тьмы"
Кто указал нам путь сюда,
Где твердь и пресная вода,
Кто уничтожил чуд морских,
Державших на хребтах своих
Весь океан ... Нам этот край
Милей, чем дом, милей, чем рай.
На нашем острове весна,
Как небо вечное, ясна;,
И необъятно царство трав,
И у прелатов меньше прав,
И дичь сама идет в силки,
И апельсины так ярки,
Что каждый плод в листве густой
Подобен лампе золотой.
Тут зреет лакомый гранат,
Чьи зерна лалами горят,
Вбирают финики росу
И дыни стелются внизу.
И даже дивный ананас
Господь здесь вырастил у нас,
И даже кедр с горы Ливан
Принес он к нам, за океан,
И пенных волн ревущий ад
Затих, почуяв аромат.
Земли зеленой, где зерно
Свободной веры взращено,
И скалы превратились в храм,
Чтоб мы могли молиться там.
Так пусть же наши голоса
Хвалу возносят в небеса,
А эхо их по воле вод
До самой Мексики плывет!
Так пела кучка англичан,
И беспечально хор звучал,
И песнь суденышко несла
Почти без помощи весла.

Скорбящая

Скажи, отгадчик провиденья,
Ты, звездочет и книгочей:
Что значит Близнецов рожденье
В купели звездной сих очей?

Печаль, отяготив ресницы,
Застыла так, что зыбкий взор
Как будто в вышину стремится,
Небес приемля приговор.

И нарастает постепенно,
И разрешается в слезах,
Дабы росою драгоценной
Усопшего осыпать прах.

Но злоречивцы утверждают,
Что сей росе - не тяжко пасть:
Она лишь ночву увлажняет,
Чтоб заронить иную страсть.

В плену гордыни изнывая,
Она себе слезами льстит,
Сама трепещет, как Даная,
Сама, как дождь, благовестит.

Иные заключают дале:
Мол, так она поглощена
Надеждами, что все печали
Выбрасывает из окна.

Не платит долг воспоминанья
Тому, кто мертв и погребен,
А черни мечет подаянье,
Другого возводя на трон.

Как знать! Неведомая бездна -
Слез этих горьких глубина.
Ловцам жемчужин бесполезно
Пытаться в ней достать до дна.

Пусть судят или осуждают -
Не стану умножать обид:
Но, если женщина рыдает,
Я верю, что она скорбит.

Глаза и слезы

Сколь мудро это устроенье,
Что для рыданья и для зренья
Одной и той же парой глаз
Природа наградила нас.

Кумирам ложным взоры верят;
Лишь слезы, падая, измерят,
Как по отвесу и шнуру,
Превознесенное в миру.

Две капли, что печаль сначала
На зыбких чашах глаз качала,
Дабы отвесить их сполна, -
Вот радостей моих цена.

Весь мир, вся жизнь с ее красами -
Все растворяется слезами;
И плавится любой алмаз
В горячем тигле наших глаз.

Блуждая взорами по саду,
Везде ища себе усладу,
Из всех цветов, из всех красот
Что извлеку? - лишь слезный мед!

Так солнце мир огнем сжигает,
На элементы разлагает,
Чтоб, квинтэссенцию найдя,
Излить ее - струей дождя.

Блажен рыдающий в печали,
Ему видны другие дали;
Росою скорбной взор омыв,
Да станет мудр и прозорлив.

Не так ли древле Магдалина
Спасителя и господина
Пленила влажной цепью сей
Своих пролившихся очей?

Прекрасней парусов раздутых,
Когда домой ветра влекут их,
И персей дев, и пышных роз -
Глаза, набухшие от слез.

Желаний жар и пламя блуда -
Все побеждает их остуда;
И даже громовержца гнев
В сих волнах гаснет, зашипев.

И ладан, чтимый небесами,
Припомни! - отворен слезами.
В ночи на звезды оглянись:
Горит заплаканная высь!

Одни людские очи годны
Для требы этой благородной:
Способна всяка тварь взирать,
Но только человек - рыдать.

Прихлынь же вновь, потоп могучий,
Пролейтесь, ливневые тучи,
Преобразите сушь в моря,
Двойные шлюзы отворя!

В бурлящем омуте глубоком
Смешайтесь вновь, поток с истоком,
Чтоб все слилось в один хаос
Глаз плачущих и зрячих слез!

Определение любви

Моя любовь ни с чем не схожа,
Как странно в мир пришла она, -
У невозможности на ложе
Отчаяньем порождена!

Да, лишь отчаянье открыло
Мне эту даль и эту высь,
Куда надежде жидкокрылой
И в дерзких снах не занестись.

И я бы пролетел над бездной
И досягнуть бы цели мог,
Когда б не вбил свой клин железный
Меж нами самовластный рок.

За любящими с подозреньем
Ревнивый взор его следит:
Зане тиранству посрамленьем
Их единение грозит.

И вот он нас томит в разлуке,
Как полюса, разводит врозь;
Пусть целый мир любви и муки
Пронизывает наша ось, -

Нам не сойтись, пока стихии
Твердь наземь не обрушат вдруг
И полусферы мировые
Не сплющатся в единый круг.

Ясны наклонных линий цели,
Им каждый угол - место встреч,
Но истинные параллели
На перекресток не завлечь.

Любовь, что нас и в разлученье
Назло фортуне единит, -
Души с душою совпаденье
И расхождение планид.