Любим мы подражать другим, периодически аргументируя введение какого-нибудь безумного новшества словами "А вот на западе..." или "Во всем цивилизованном мире..." и т.п. Чем оборачиваются эти подражания мы уже видели в девяностые, но есть и более локальные беды - все по той же причине: "А вот мы сейчас сделаем, как они. Мы не хуже их". Но получается, увы, как всегда. Правда рассказ "Бедная Лиза" - не совсем об этом.
В нашем городе прошли гастроли «Автородео». Неделю на автодроме ревели моторы и немецкие автофокусники ставили машины «на дыбы», ездили на двух колесах, виртуозно объезжали препятствия, немыслимо тормозили. На дорогах нашей Родины за меньшие шалости лишают прав и свободы. Если они у вас есть.
Количество ДТП в городе резко возросло. В самом деле, если Ганс Майер это умеет, то почему не сумеет Коля Сидоров? И вот Коля ставит свою жену Лизу к воротам гаража и говорит: «Сейчас я разгонюсь и остановлю машину у твоих ног». Польщённая Лиза встала у ворот…
Через 20 минут бедную Лизу, раздавленную и переломанную, с воем и мигалками доставили в реанимацию нашей больницы. Тяжёлую политравму лечить приятно: сделать больному хуже уже невозможно. Конечно, для Лизы это впервой, но для нас - обычная работа.
Отлаженный механизм щелкнул, и заходили вокруг постели Лизы специалисты. На обсуждения и согласование время не тратится. Каждый знает «свой маневр». И вот уже торакальные хирурги вставили дренажные трубки в полости грудной клетки и освободили лёгкие от сдавливающей их крови. Легкие расправились и задышали.
Хирурги остановили внутрибрюшное кровотечение, удалив размозжённую селезёнку и ушив рану печени. Ангиохирурги сшили разорванную плечевую артерию. Травматологи обезболили мест переломов и зафиксировали их гипсовыми лангетами. Чрез пять часов с момента поступления Лизы в больницу, настал славный момент: всё необходимое сделано, угроза скорой смерти отодвинулась, возможные ошибки ещё не проявились, ожидаемые осложнения не наступили.
Вспомнили об истории болезни. Без единой записи всё это время она провалялась в ординаторской реанимации. Тут же вспыхнул ожесточенный спор: «За каким отделением будет числиться больная?» Хирург, травматолог, нейрохирург, ангиохирурги считали, что свою часть работы они уже сделали и больная должна долечиваться в каком угодно отделении, но не у них.
Главный врач (В.К.), в своём дальнем кабинете, почувствовал нервные колебания в сетях больничной паутины и неожиданно появился в ординаторской реанимации, где хрипло спорили заведующие заинтересованных отделений. Вальяжно растянувшись в кресле, главный врач закурил и сказал:
«Знаю, что все подумали: «Пришёл начальник, и стало на одного дурака больше». А что делать, если вы такие свободные, но несамостоятельные? Вечно делаете из мухи слона, а из бивней пуговицы. Почему больная не за травматологами?"
«В.К.! - взметнулся травматолог. - У неё четыре дренажа из живота, два из плевральных полостей. Раны нехорошие, наверняка «поплывут». У нас «чистое отделение», а тут будет гной! Нам же на два месяца все операции придется отменять!
Оперировать её на костях мы не можем - шок. Компенсируется, тогда и прооперируем - планово и поэтапно". - «Травматологи у нас, как водопроводчики! – забурчал главный. - Те тоже, если трубу прорвёт, отключают на хрен воду во всём доме, а потом два месяца ищут подходящую трубу, да ждут, когда сварщик из запоя выйдет! Кстати, что за история с взяткой в вашем отделении?»
«Какая взятка?!- всполошился зав. травмой.- Это нашей Марине выписанный больной преподнес букет роз. Она стала разворачивать упаковку, чтобы поставить цветы на стол. И вдруг из-под целлофана посыпались деньги. В ординаторской – немая сцена. Марина в слёзы: молодым и красивым мужчины деньги дают, обычно, за специфические услуги».
«Правильно! Будет ей урок», - прокомментировал В.К. «Хорош «урок»! Что ж это теперь, ты ей цветы, а она тебя букетом по мордасам?! И это, вы говорите «правильно»?! Ну, а Лизу эту пусть хирурги долечивают. После своих рукоделий».
«Я знаю, что хирурги скажут»,- помрачнел главный. – «Мы кровотечение остановили, брюшную полость санировали. Следить за швами и переливать кровь могут в любом отделении хирургического профиля». Так?» - «Так точно! – вскочил зав. хирургическим отделением».
«Сидите уж. Расскажите лучше, что за операция была у вас ночью". Заведующий общей хирургии опять встал: «Дело такое: по пьяни, охламоны забили своему упившемуся другу бутылку в задний проход. С катастрофой в брюшной полости этого бедолагу привезли к нам: бутылка разорвала кишку и ввалилась в живот.
В операционной мы бутылку удалили. Сложно было восстановить стенку кишки - справились. Стали зашивать живот и почти зашили, как вдруг, кто-то сказал: «А этикетка где?» Мы - в ступор: была ли этикетка? Может быть, отклеилась и осталась в животе? Ее и не искали. Не подумали. А, подумав, сняли швы с брюшной стенки, и ещё час лазили по животу. Не нашли».
Наступила тишина. Белые трёхведерные колпаки заведующих возвышались над столом, как холодильники. «А что у больной с почками?» - спросил главный. Я ответил за всех: «Её посмотрел интерн из урологии, поставил диагноз «Ушиб почек. Гематурия». Назначил гемостатики и мочегонные».
«Что!!! – лысина главного покраснела. - Больную смотрят и оперируют доктора наук, заведующие, а урологи прислали интерна!? Где был Гноян? Я, вообще его месяцами не вижу: он то в операционной, то в командировке, то марафон бежит, а потом месяц на больничном! Значит так: оформить всё консилиумом и чтобы все расписались! Больную зачислить за урологией. С Гнояном я завтра сам поговорю. Как больная сейчас? Где история болезни?! Что там по анализам?»
А история у нас не писана! Спас всех реаниматолог: «Да плохие анализы: гемоглобин, белки низкие. Ацидоз. Но сами знаете: если у тяжёлого больного анализы приходят к голубой норме - пиши, пропало - скоро помрёт. Так, что пока всё нормально». «Ещё один умник»,- буркнул главный и ушёл.
Все разошлись. Я дежурил. В приёмный покой не звали, в отделении всё спокойно и я остался попить чаю с реаниматологами. Вдруг по комнате прошла волна тёплого воздуха, вздулись занавески на окнах, звякнуло стекло. «Ну, и сквозняки у вас» - сказал я. Реаниматолог поставил чашку: «Нет. Это, наверное, умер мальчик с ожогами».
Мальчик, в самом деле, умер. В третий раз за последние два часа.
Не допив чай, я ушёл к себе в отделение. Все неприятности в медицине можно перекрыть только неприятностями ещё большими: погружаешься в новые заботы и страхи.
Врач так и живёт – от беды до беды.
А за ночь случится много бед.
Свежие комментарии