Христиа́н Иога́нн Ге́нрих Ге́йне (нем. Christian Johann Heinrich Heine, произносится Кри́стиан Йохан Ха́йнрихь Ха́йнэ; 13 декабря 1797 года, Дюссельдорф, — 17 февраля 1856 года, Париж) — немецкий поэт, публицист и критик позднего романтизма. Мастер сатиры, фельетона, путевых заметок.
Генрих Гейне освещал проблемы современности в легкой и элегантной форме. Спустя годы лучшие композиторы мира создавали музыку для стихотворений поэта и знакомили с творчеством Гейне с помощь мелодий.
Первыми произведениями Гейне, опубликованными во время обучения в Берлинском университете, стали «Баллада мавра», «Миннезингеры», «Грозная ночь». Но еще раньше автор начал создавать лирику о любви. Его стихи посвящались кузине Амалии, к которой Генрих питал не братские чувства. В 1817 году журнал «Гамбургский страж» напечатал некоторые из них, а в 1820-м вышел сборник произведений «Юношеские страдания».
В 1821-м Генрих Гейне начал предлагать стихи к публикации в газеты, но они оставались незамеченными публикой и критиками. Генрих был трудолюбивым поэтом и творил неустанно. Вскоре издали трагедии «Ратклиф» и «Альманзор». Сборник стихов «Лирическое интермеццо» привлек интерес литературного сообщества к Гейне. Его поэзия описывала социальные проблемы.
Одними из самых известных и красивейших работ Генриха Гейне являются стихи о любви.
Ни увереньями, ни лестью
Я юных дев не соблазнял,
Равно и к тайному бесчестью
Замужних женщин не склонял.
Будь грешен я в таких забавах,
Не перепала б ни строка
Моей персоне в книге правых;
Тогда я стоил бы плевка.
Кто влюбился без надежды
Кто влюбился без надежды,
Расточителен, как бог.
Кто влюбиться может снова
Без надежды — тот дурак.
Это я влюбился снова
Без надежды, без ответа.
Насмешил я солнце, звезды,
Сам смеюсь — и умираю.
Свидание
Беседка. И вечер. И запахи сада.
В молчанье сидим у окошка мы снова.
От месяца льется и жизнь и отрада.
Два призрака, вместе мы вновь — и ни слова.
Двенадцать годов прошумели над нами
С тех пор, как безумное видело лето
И нежный наш пыл, и великое пламя,
Но вот отгорело, угасло и это.
Сначала болтунья усердно старалась,
Но я не поддерживал разговора,
И в пепле любовном не загоралось
Ни искры от скучного женского вздора.
Она вспоминала и длинно и нудно,
Как силилась отогнать искушенье,
Как ей добродетель хранить было трудно.
Я делал глупое выраженье.
Потом уехал. И мимо бежали
Деревья, как духи под бледной луною.
А воздух звучал голосами печали,
И призраки мертвых летели за мною.
Песнь песней
Женское тело — те же стихи!
Радуясь дням созиданья,
Эту поэму вписал господь
В книгу судеб мирозданья.
Был у творца великий час,
Его вдохновенье созрело.
Строптивый, капризный материал
Оформил он ярко и смело.
Воистину женское тело — Песнь,
Высокая Песнь Песней!
Какая певучесть и стройность во всем!
Нет в мире строф прелестней.
Один лишь вседержитель мог
Такую сделать шею
М голову дать — эту главную мысль
Кудрявым возглавьем над нею.
А груди! Задорней любых эпиграмм
Бутоны их роз на вершине.
И как восхитительно к месту пришлась
Цезура посредине!
А линии бедер: как решена
Пластическая задача!
Вводная фраза, где фиговый лист —
Тоже большая удача.
А руки и ноги! Тут кровь и плоть
Абстракции тут не годятся,
Губы — как рифмы, но могут при том
Шутить, целовать и смеяться.
Сама Поэзия во всем,
Поэзия — все движенья.
На гордом челе этой Песни печать
Божественного свершенья.
Господь, я славлю гений твой
И все его причуды,
В сравненье с тобою, небесный…
Мы жалкие виршеблуды.
Сам изучал я Песнь твою,
Читал ее снова и снова.
Я тратил, бывало, и день и ночь,
Вникая в каждое слово.
Я рад ее вновь и вновь изучать
И в том не вижу скуки.
Да только высохли ноги мои
От этакой науки.
Двое перед разлукой
Двое перед разлукой,
Прощаясь, подают
Один другому руку,
Вздыхают и слезы льют.
А мы с тобой не рыдали,
Когда нам расстаться пришлось.
Тяжелые слезы печали
Мы пролили позже — и врозь.
Дурной сон
Во сне я вновь стал юным и беспечным —
С холма, где был наш деревенский дом,
Сбегали мы по тропкам бесконечным,
Рука в руке, с Оттилией вдвоем.
Что за сложение у этой крошки!
Глаза ее, как море, зелены —
Точь-в-точь русалка, а какие ножки!
В ней грация и сила сплетены.
Как речь ее проста и непритворна,
Душа прозрачней родниковых вод,
Любое слово разуму покорно,
С бутоном розы схож манящий рот!
Не грежу я, любовь не ослепляет
Горячечного взора ни на миг,
Но что-то в ней мне душу исцеляет,
Я, весь дрожа, к руке ее приник.
И лилию, не зная, что со мною,
Я дерзостно протягиваю ей,
Воскликнув: «Стань, малютка, мне женой
И праведностью надели своей!»
Увы, неведом до скончанья века
Остался для меня ее ответ:
Я вдруг проснулся — немощный калека,
Прикованный к постели столько лет.
Свежие комментарии