Захарьин. Кому-нибудь что-нибудь говорит это имя? «А кто это?» - спросит большинство. При жизни этого человека одни люто ненавидели, другие – боготворили. И первых было гораздо больше, чем вторых.
Человек он был очень противоречивый и неоднозначный – светила русской медицины, создавший русскую терапевтическую школу и воспитавший многих известных врачей, поставивший медицину на научные рельсы по образцу европейской.
Чехов говорил, что знает только одного врача – Захарьина: «Что Толстой в литературе, то Захарьин – в медицине». Гораздо более известного в России Сергея Петровича Боткина Чехов сравнивал всего лишь с Тургеневым.
Но Григорий Антонович Захарьин позволял себе такие выходки, за которые другой бы поплатился, как минимумом, арестом. Как-то в доме купцов Хлудовых, вдруг "захворавших", он:
«…своей суковатой палкой разбил все окна, которые годами не открывались, вспорол кишащие паразитами перины и разгромил кухню, где догнивали объедки позавчерашнего ужина, которые «жаль выбросить, коли деньги-то плачены». В довершение всего он приказал отправить на помойку бочки с вонючей квашеной капустой «времен Очакова и покоренья Крыма»».
Или он мог поставить условия такого рода:
«Вот зовут Захарьина к Прохорову — владельцу Трехгорной мануфактуры. «Так. А на каком этаже у него спальня?» — «На третьем, с вашего соизволения». — «Не поеду! Пускай его вместе с кроватью перекинут в первый этаж. Лестницу застлать коврами и поставить в прихожей кресло, а подле него — столик с персиками и хересом от Елисеева…».
И, несмотря на такие выходки, этот «золотой врач» был желанным лекарем в императорских покоях, в домах купцов и богатых буржуа.
Они готовы были платить ему за услуги в прямом смысле бешеные деньги, а потом хвастаться друг перед другом, что могут позволить себе пригласить на консультацию «самого Захарьина».Григория Антоновича часто сравнивают со святым доктором Гаазом, противопоставляя друг другу. Один лечил бесплатно, второй – драл с клиентов три шкуры; один пустил все нажитое в России состояние на благотворительность, другой - любил деньги; одного еще при жизни называли «святым доктором», за гробом которого шли тысячи простых людей, второй - умер в одиночестве, оплёванный и оклеветанный.
Но не всё так просто и время, в конце концов, расставило всех по своим местам: тому и другому поставлены памятники в Москве, их именами названы больницы, лекции Захарьина переведены на все европейские языки, его метод диагностики, основанный на беседах с больным, сегодня стал обычной терапевтической практикой.
Памятная бронзовая медаль, посвященная выдающемуся русскому терапевту Г. А. Захарьину
Григорий Антонович лечил больного, а не болезнь, исповедуя строго индивидуальный подход к каждому. Богатый клиент возмущался, когда доктор отправлял его сначала к своим ассистентам на «беседу», только потом принимая в своем кабинете, имея на руках результаты этой многочасовой беседы. Своих же учеников и ассистентов наставлял:
«Следите за тем, на что пациент жалуется. Иногда в организме еще нет никаких материальных изменений, а больной уже испытывает страдания. Здесь никакие анализы не помогут — нужны лишь опыт и внимание. Выписать рецепт — на это и дурак способен. С рецептом мы гоним больного в аптеку за лекарством, но от этого еще никто не становился здоровым. Лечить надобно».
Вместо рецептов Захарьин прописывал больному самые простые советы, начиная с соблюдения гигиены и кончая здоровой пищей и здоровым образом жизни. Например, такие:
«Поезжайте-ка в деревню, подышите чудным благотворным навозом, напейтесь вечером парного молока, поваляйтесь на душистом сене и поправитесь. А я — не навоз, не молоко, не сено, я только врач и вылечить вас не берусь».
А А.П.Чехов советовал А.С.Суворину, другу, издателю и писателю:
«Насчет головной боли. Не пожелаете ли Вы посоветоваться в Москве с Захарьиным. Он возьмет с Вас сто рублей, но Вам пользы minimum на тысячу. Советы его драгоценны. Если головы не вылечит, то побочно даст столько хороших советов и указаний, что Вы проживете лишних 20-30 лет».
«От толщины и большого живота у меня имеется прекрасное средство, преподанное мне Захарьиным. … Средство это заключается в так называемой «молочной диете», при которой страждущий в течение двух недель не ест ничего, а чувство голода утоляет полустаканами молока. <...> Средство, повторяю, блестящее по результатам. Могущий вместить да вместит».
А уж сколько про него ходило легенд, анекдотов и баек – не снилось многим, мечтавшим о такой же славе и популярности, какая была Григория Антоновича. Как тут не вспомнить Умберто Эко, сказавшего, что совершенно нормальными кажутся только мелкие люди.
А Захарьин был ненормальным во многих отношениях. Кроме того, что наполовину еврей (по матери), в чем каждый раз его попрекали черносотенцы, так он еще был «провинциалом и выскочкой», приехавшим из "глухого Саратова" поступать в самый престижный Московский университет.
Туда зачислялись дети не обедневших дворянских семей, к числу которых принадлежал Григорий, а дети, родившиеся в «тонких батистовых рубашках». Комплекс провинциала долго преследовал его, пока он не завоевал авторитет высококлассного врача-клинициста и не сделал блестящую карьеру профессионала.
Его ненавидел каждый за свое: черносотенцы - за еврейскую кровь; левые – за лечение Императора – душегуба и убийцу, коллеги – за «стяжательство»: Захарьин был врачом-миллионером, кривая доходов которого шла только по восходящей.
За свои услуги он брал действительно немыслимо дорого по тем временам: прием в его кабинете стоил пятьдесят рублей - по четным числам и сто рублей - по нечетным. Какие это были деньги? За сто рублей можно было купить четыре коровы. Про него так и говорили:
«Заедет к купчишке, перебьет окна и посуду, прихватит тысчонку и уедет».
Но Григорий Антонович не смущался и не считал зазорным устанавливать такие цены. Во-первых, потому что брал такие деньги только с богатых, во-вторых, впервые заставил уважать знания и врачебный опыт доктора, которого привыкли ставить в один ряд с прислугой, а в-третьих, Захарьин занимался благотворительностью ничуть не меньше, чем доктор Гааз.
«Вот говорят, будто я много беру. Если неугоден, пускай идут в бесплатные лечебницы, а мне ведь всей Москвы все равно не вылечить… В конце концов, Плевако и Спасович за трехминутную речь в суде дерут десятки тысяч рублей, и никто не ставит им это в вину. А меня клянут на всех перекрестках! Хотя жрецы нашей адвокатуры спасают от каторги заведомых подлецов и мошенников, а я спасаю людей от смерти… Не пойму: где же тут логика?»
Свежие комментарии